– Итак, – продолжал он, – если даже единственное слово вызывает у нас массу сомнений, только задумайтесь, с каким огромным количеством лингвистических проблем мы имеем дело в Библии, а в ней содержатся сотни тысяч слов, переведенных в основном с мертвых языков. Наше понимание Священного Писания с любой точки зрения – заблуждение. У кого-нибудь из вас есть знакомый, который свободно владеет арамейским и пользуется им в повседневной жизни? – Он позволил себе улыбнуться. Наступала самая потеха. – Хорошо, кто из присутствующих говорит на немецком?

Взволнованные профессора беспокойно зашептались.

– Не бойтесь, я не собираюсь вызывать вас на сцену и распиливать пополам. Назовите примерную цифру. Один, двое, трое? – В зале медленно поднялось несколько рук. Скотт кивнул. – Шесть человек. Замечательно. Из двухсот. В Европе примерно сто миллионов населения говорит на немецком. Может, больше, я не уверен. Признаться, мне вообще все равно. Смысл в том, что, если мы надумали овладеть немецким, нам лучше всего обратиться за помощью к немцу, так? Они пользуются своим языком каждый день.

Одобрительные возгласы.

– Но и в этом случае нам не избежать ошибок, даже в простейших выражениях. Самого президента Кеннеди, отправившегося в Берлин в середине прошлого века, угораздило попасть в языковую ловушку. Что за ловушку? Кеннеди обратился к тысячам немцев, намереваясь сказать, что по окончании Второй мировой войны он желает оставить враждебность в прошлом и раскрыть Германии дружеские объятия. Что считает себя одним из них. Ему хотелось проявить понимание. Назвать себя берлинцем, не ньюйоркцем или лондонцем. Он хотел сказать: «Я берлинец». Вот и провозгласил без всякой подготовки: «Ich bin ein Berliner!»

Скотт выдержал паузу.

– Для тех, кто не знает, «ich» означает «я». «Bin» – «есть». «Ein, zwei, drei» – «один, два, три». «Ein» употребляется еще и в качестве неопределенного артикля. «Berliner» действительно переводится «житель Берлина». На первый взгляд Кеннеди сказал как раз то, что подразумевал, верно?

В зале оживленно зашептались – профессора всегда начеку. Они почувствовали, что их заманивают в западню. Некоторые были достаточно опытны и прекрасно помнили, как угодили в первый капкан. Воспользовавшись волнением публики, Скотт довел начатое до конца. Его лицо напряглось. Голос понизился.

– Но он не учел одного нюанса немецкой грамматики. Поставив «ein» перед «Berliner», Кеннеди превратил «Berliner» в неодушевленное существительное. В слово, не имеющее отношения к проживающему в германской столице человеку. Что же на самом деле прокламировал президент Кеннеди в присутствии репортеров со всего мира? Я – пончик! Какое из двух заявлений более меткое – решать вам.

На экране появилось изображение небольшого папирусного фрагмента.

– Его нашли в одна тысяча девятьсот двадцатом [5] году в египетском поселении Наг-Хаммади, – сообщил Скотт. – Он датируется сотым – сто пятидесятым годом нашей эры. Я говорю «нашей эры», не «от Рождества Христова». И «до нашей эры», вместо «до Рождества Христова». Потому как не считаю, что даты должны быть привязаны к рождению Христа. – Аудиторию его слова явно возмутили. – Что же мы узнаем из этого папируса? В двух словах – то, что Евангелие от Иоанна появилось не раньше чем через пятьдесят лет после гибели Иисуса. Выходит, мы не можем назвать Иоанново описание жизни, смерти и воскресения Христа рассказом очевидца, что совершенно сбивает с толку.

Только задумайтесь… Всего лишь маленький кусочек папируса…

Для Скотта он служил еще и подтверждением того, что Евангелие от Иоанна было написано в эпоху, когда Римская империя готовилась принять христианство – завладеть огромной властью для манипулирования массами. Возможно, Евангелие от Иоанна создал римлянин, ведь в описании великой миссии Христа и основных постулатов католичества – направления, ориентированного на Рим, – это Евангелие играло основополагающую роль. Скотт считал, что с точки зрения религии оно практически не имеет отношения к Богу, однако тесно связано с политикой.

– Собрание рукописных книг из Наг-Хаммади интересно потому, что содержит полное Евангелие от Фомы, состоящее из сотни изречений Иисуса, – гностический текст, появившийся на свет раньше остальных Евангелий. Католическая церковь объявила его ересью. Разве может считаться ересью исторический факт?

В зале присутствуют первокурсники, поэтому позвольте, я кое-что поясню. «Гностический» – слово греческого происхождения, переводится как «потаенное знание». Обычно потаенное знание божественного. Что это за знание? Текст Евангелий, несомненно, тщательно продуман. Живописные описания – его оружие. Христианство в ту пору было новшеством. Чтобы увлечь им людей, следовало заставить их почувствовать себя в свежеиспеченной религии спокойно и уютно. С этой целью церковь, к примеру, рассказывает, что не один Иисус Христос – «Христос» в переводе с греческого «Мессия», имя «Иисус» – «Иешуа», – что не только Иешуа в состоянии ходить по воде, но и еще один парень, тоже пророк. Он никогда не разыгрывал сверхчеловека, хоть потом его и играл Чарлтон Хестон. Я, разумеется, о Моисее. Быть приравненным к лучшим, к тем, кто идет впереди, – самый верный способ завладеть великой властью.

Скотт сделал еще глоток воды и осмотрел аудиторию. Два человека направлялись к выходу. Скотт не удивился. Изумило его скорее то, что покинуть зал решили всего двое. Он подождал, пока за ними с приглушенным шумом не закрылась дверь. Странно, что люди с такой легкостью пренебрегают тем, что известно едва ли не каждому. Жизнь после смерти, например, обещала еще древнеегипетская богиня Изида за тысячи лет до Христа.

Скотт добродушно улыбнулся. Веселье продолжалось.

– Рукописи из Наг-Хаммади интересны еще и потому, что написаны на коптском – это поздняя форма египетского языка, с алфавитом, происходящим из греческого. Иешуа и его современники разговаривали на арамейском. Может показаться странным, что люди, использовавшие в повседневной жизни арамейский, сделали записи на греческом, верно? Но ничего странного здесь нет. В нынешней Бельгии, например, пишут не на голландском или фламандском, а на немецком либо французском, зачастую даже на английском.

Ни одно из Евангелий не написано на арамейском, однако авторы определенно на нем говорили, – в текстах ясно просматриваются структуры арамейского языка. Помните историю о немецкой грамматике?

Скотт нажал на одну из кнопок проектора, и на экране появилось изображение другого слайда – древняя рукопись, покрытая аккуратными рядами коричневых букв.

– Это, – сказал он, – первая страница потерянного Евангелия. Выглядит завораживающе, правда?

О Евангелии Q, или Quelle [6] , тщательным изучением которого в середине восьмидесятых занимался Джон Клоппенборг, спорили долгие годы. Клоппенборг верил в существование письменного источника, созданного самим Христом, – более раннего, чем остальные Евангелия. Большинство исследователей сошлись во мнении, что Евангелие Q, сформировавшее нашу культуру, – словесное отображение истории. Предполагают, что оно написано на арамейском.

– Эта же страница, – он указал на экран, – служит убедительным опровержением «гипотезы Q». Научное исследование доказало, что козья шкура, на которой сделана надпись, очень древняя. Получается, свои идеи Христос позаимствовал из культа Митры. Книга появилась на свет за четыре-пять столетий до рождения какого-то там Иисуса Христа. В Новом Завете аккуратно используются ее образы и символизм, почти слово в слово. Этот текст не митраистический, но и не христианский. Он – смесь того и другого. Связующее звено. А написан на арамейском.

Скотт улыбнулся, несколько самодовольно. Лекцию он закончил вопросом:

– Кто-нибудь из вас все еще хочет быть христианином?

Спустя некоторое время Скотт уже сидел в деревянной исповедальне. Чистой, светлой, где дышалось легко и свободно, не то что в пропитанных мраком и ощущением безысходности конфессионалах Старой Европы. Практически не пытаясь скрыть мальчишечье ликование, он провозгласил: